Людовик XIII назначает Ришелье своим альтер эго

 

   

В соответствии с своим пониманием роли церкви как предводителя искусства и вдохновителя гениев, Ришелье не пропускал королевских балов, на которых являлся главным критиком и ценителем. Исключением не был и этот, в череде праздненств выделявшийся только тем, что в оркестре, состоявшем из 16 скрипок и двух фаготов, на арфе впервые играла дама. Программу открыла куранта, в которой маркизы и герцогини скользили по узорчатому паркету, выполняя выбранные танцмейстером фигуры этого вечера.  Затем последовали испанские чакота и сарабанда, последнюю из которых с кастаньетами соло сплясал Король.  После почтительной паузы, в тишине, наступившей в преддверии звуков завершающего танцевальную часть предшествовавшего балету гавота, сопровождавшегося заигрываниями и шуточками, к кардиналу приблизилась дама, лицо которой было закрыто веером на китайско-испанский манер. Которая, отвешивая, как бы в ответ на приглашение танцевать, реверанс, четко проговорила: “интересующая нас персона беременна не была. Перед тем, как назначить первым министром, Вас пригласит для разговоров король. Вы будете Главным Человеком во Франции, ежели не сплохуете.”

На мгновение открыв лицо для того, чтобы Кардинал мог наверняка распознать говорившую. И весело пританцовывая, удалилась к кому-то.

И действительно: по завершении танцев восседавший на малом троне Монарх через распорядителя увеселений подозвал к себе кардинала.

- Я хотел бы поговорить Tête à tête с Вами, Ваше Высокопреосвещенство. Приходите после моего торжественного одевания в моем будуаре в присутствии, как обычно, придворных, завтра в полдень в мой деловой кабинет.  

 

Явившись в своем никогда не меняющемся (но неизменно выстиранном и выглаженном) одеянии красно-бардового цвета к Королю Франции, Ришелье увидел милого мальчика с румяными щечками, у которого на лице еще не начала произрастать борода. Похожего на школьника больше, чем на повелителя Великой Державы.

- Дорогой Кардинал – произнес владыка приветливо – в управлении этой колоссальной и прекрасной страной мне нужен поводырь и советник. Внимательно приглядевшись к своему окружению и прислушиваясь к советам, я пришёл к убеждению, что возможно таким Антигоной, ведущей Эдипа, который не видит, куда идти, для меня будете Вы. А также - если сравнение не из античной, а из итальянской поэзии Вам приятней, моим Вергилием – если Короля Франции, сидящего перед Вами, можно сравнить с Данте у Данте. Я надеюсь увидеть в Вас, уважаемый Кардинал, мудреца и провидца, ведущего Государя и Францию, не в Преисподнюю упаси Боже, а в абсолютно иные круги. Однако перед тем, как сделать свой выбор, считаю необходимым поговорить с Вами. Возможно не один раз. При этом хочу настоятельно попросить сохранять не только содержание наших бесед, но также и факт наших встреч с глазу на глаз в строжайшем секрете.

- Ваше пожелание будет, разумеется, выполнено, Ваше Величество.

- Я в этом не сомневался. Начнем с вопроса. Допустим, я предоставлю Вам полномочия руководить Францией. Куда Вы ее поведете?

- Мое глубокое убеждение, Ваше Величество, состоит в том, что время феодальной раздробленности безвозвратно в прошлом. Необходима централизация власти в руках Короля, даже если ей будут противодействовать Ваши самые знатные и могущественные подданные. Основой централизации, на которой я попытаюсь построить Ваше Правление, являются божественные законы, данные в десяти заповедях, и веротерпимость. Мы должны разрешить исповедовать гугенотам, мусульманам и даже евреям их веру – при условии, что они будут платить налоги и выполнять законы нашего государства. При этом свобода вероисповедания не означает получение права на политическую и экономическую обособленность, попытки установления которых я (если Вы дадите мне соответствующие полномочия) буду решительно подавлять.

- Звучит разумно и привлекательно. А также диаметрально противоположно тому, что делается в Испании, в которой преследуются всех и всея, кто не мыслит в точности так, как инквизиция понимает веления Господа. Не так ли?

- Вы совершенно правы, Ваше величество. Путь, по которому я - если Ваше Величество мне окажет такое благоволение - поведу нашу страну, будет противоположен испанскому.

- А что Вы скажете об Англии и её гугенотах?

- Между королевством Англии и Шотландии с Францией есть колоссальное глубинное сходство. По обе стороны Ла-Манша торжествует веротерпимость – с той только разницей, что во Франции веротерпимость под главенствованием Католической Церкви, а в Англии под главенствованием антикатолической церкви. Разница, в сравнении с веротерпимостью как таковой, несущественная.

- И в этом согласен с Вами, дорогой Кардинал. Меня восхищает также и четкость, с которой Вы формулируете свои мысли. Ну а теперь позвольте спросить: как именно Вы понимаете Веру в Иисуса, наместником которого во Франции Вы являетесь? Отличается ли она от католической Веры в Спасителя Иисуса Христа, какой она была после уничтожения в Риме язычества? Во время постройки Notre-Dame de Paris? И даже в недавние времена Савонаролы и Данте?

- Очень существенно отличается, Ваше Величество. Чтобы понять это, достаточно постоять в Сикстинской Капелле, в которой кардиналами избираются Папы, в одиночестве, и поразмыслить, глядя на стены и потолок. Вера в Иисуса, как я ее понимаю, это прежде всего любовь ко всем людям, в счастью и красоту, а также и в то, что способность наслаждаться человечеству подарена Богом, а не его злейшим врагом. Которые должны быть наказаны только если нарушают законы и причиняют зло далеким и близким. Что же касается доктрины Церкви, которая изменяется... То что я сейчас Вам скажу, Ваше Величество, предназначено только для Вас. Поскольку с точки зрения и прихожан, и моих соратников Кардиналов, и даже Папы Урбана Восьмого из самого веротерпимого города в мире Флоренции, то что я собираюсь сказать, ересь. За которую Торквемада, живи он во Франции в наше время, отправил бы меня на костер. Но которая является истиной. Или приближением к истине – в той мере, в какой, о божественном рассуждая, к истине может приблизиться человек.

Представьте себе, что вы модель для учеников в мастерской художника. Которые сидят вокруг Вас и рисуют как каждый видит ваше лицо. Один в фас, другой в профиль, третьи в три четверти, четвертый немного сверху... Скажите, у кого из них правильный для изображения ракурс?

- Вы задаете совершенно нелепый вопрос, Ваше Высокопреосвещенство. Как каждый из изображающих видит, так и рисует.

- Правильно. Все взгляды рисующих правильны, потому что проектируют (пользуясь терминами моего друга Рене Декарта) из трехмерного мира на двумерные холст или лист. Вот так и наше понимание Бога. Который несравненно более многомерен, чем наше, даже самое совершенное понимание Божества. Поэтому неодинаковые взгляды на Всевышнего могут все оказаться правильными, как правильны все ракурсы при изображении человека. При условии, что все они проповедуют доброту. Сострадание. И справедливость друг к другу.

- Высокоуважаемый Кардинал – произнес Король после довольно продолжительного молчания. Я собирался испытывать Вас на протяжении месяца. Однако решаю, что дальнейших проверок не требуется. Через неделю в Большом Тронном Зале я собираю Цвет Франции, включая Принцев Крови, графов и герцогов, членов парижского Парламента от всех сословий, а также (само собой разумеется) Королеву-Мать, Королеву-Супругу, членов парламента Парижа и Вас, Ваше Высокопреосвещенство. Где сообщу о Высочайшем Решении назначить Кардинала Арма́на Жана дю Плесси́, герцога де Ришельё первым министром. С полномочиями, которые будут определяться по мере нашей дальнейшей работы. Которая – как я надеюсь – продлится долго. Возможно до самой смерти.

 

13 августа 1624 года в Большом Тронном Зале Луврского Дворца в назначенный час были собраны принцы крови и маршалы, знатнейшие графы и герцоги, высшие чины духовенства, члены парламента, а также члены государственного совета во главе с Матерью-Королевой.  Через мгновение после того, как пушка возвестила, что в Париже наступил полдень, а церемонемейстер торжественно провозгласил ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО КОРОЛЬ, 23-летний Людовик, на лице которого начал пробиваться пушок, являвшийся предметом гордости, волнения и заботы не по годам моложавого Повелителя, облаченный в пурпурную мантию и корону торжественно появился в дверях. Поднялся на Государственное Возвышение. Воссел на трон Королей Франции. Взял в августейшие руки поданные ему державу и скипетр. И после паузы, соответствующей моменту, оповестил, что его Высокопреосвещенство кардинал Ришелье назначается первым министром Государственного Совета. Должность, от которой королева Мария Медичи с благодарностью за всё, ею содеянное, освобождается.

После чего встал с трона.

Поддерживаемый церемонемейстером и танцмейстером торжественно сошел по ступеням с трона на положенный у его подножия гобелен.

И так же величественно удалился.