БЕЗЛУННЫЙ БЛЕСК. Былина

 

 

Посвящение: Краже картины Архипа Куинджи "Ай-Петри. Крым" из Третьяковской галереи, совершенной 27 января  2019 года во время работы музея средь бела дня, посвящается

 

Эпиграф:

"блеск безлунный,
Когда я в комнате моей
Пишу, читаю без лампады,
И ясны спящие громады
Пустынных улиц, и светла
Адмиралтейская игла"

Александр Сергеевич Пушкин. Медный Всадник. 

 

 

 

Нева бледнела на глазах. Белая ночь сгущалась. Аккуратные и как бы пришибленные домики на противоположной стороне реки выстроились вдоль берега, как новобранцы на перекличку, а Медный всадник, вздыбив коня,приветствовал их словно принимая от города молчаливый парад. Творения созданные из камня жили своей жизнью, отличной от жизни, основанной на белковых соединениях. Величавый покой и мудрое благородство было написано на их вековых морщинистых ликах. Дневная суета, казалось, не могла вывести их из благородной задумчивости, как честного труженика прилавка не может потревожить внезапное появление ОБХСС ¹.

- Любуетесь? - спросил меня сосед по скамейке симпатичный молодой ленинградец лет двадцати шести, голубоглазый шатен с курчавыми волосами.

- Любуюсь - кротко подтвердил я и предложил ему закурить. Отвечая любезностью на любезность молодой ленинградец зажег спичку. И лишь после того, как я прикурил, затянулся сам.

- Теперь трудно представить, что каких-нибудь 270 лет назад на этом месте были болота - произнес он и глаза собеседника при этом сделались круглыми как мишени в тире. А между тем это истинная правда. На территории одной только Академии художеств в свое время утонули в грязи 312 человек. Или взять к примеру Адмиралтейскую набережную. От голода, холода и других объективных причин на ней скончалась никак не меньше двух тысяч душ. И это заметьте по самым скромным подсчетам. люди вымирали, как мамонты.

Молодой Ленинградец замолк. Возникла неуклюжая пауза. И чем дольше она продолжалась, тем больше напоминала минуту молчания.

- Какой странный юноша - подумал я, мысленно содрогаясь. А вслух спросил

- И на месте этой скамейки вероятно тоже происходило что-нибудь этакое?

 Разумеется. 19 мая 1731 года государыня императрица Анна Иоанновна этом самом месте похлопала по плечу своего фаворита Бирона. А 14 сентября 1829 года Александр Сергеевич Пушкин в третий раз объяснялся в любви Наталье Гончаровой. Причём она сидела там, где сижу я, а он стоял на коленях там, где сидите Вы.

 

Невольно я хотел было приподняться, но молодой Ленинградец повелительным жестом остановил меня:

- Не стоит стоять. Если в Ленинграде вставать на каждом историческом месте, то у нас во всём городе никто бы не сидел. Исключая разве что жителей районов новостроек. И арестантов.

- Не по годам рассудительный юноша - подумал я и чтобы перевести разговор на другую тему изрек указывая рукой на Медный всадник:

- До чего хорош! Со всех сторон хорош! Всегда хорош!

 Молодой Ленинградец покачал головой:

- Хорош, но не всегда.

- Не всегда? Отчего ж не всегда?

- Оттого, что Медный всадник был снят со своего пьедестала дважды - назидательно проговорил молодой собеседник. – В одна тысяча девятьсот девятом году памятник был покрыт лесами и отреставрирован. А в тысяча девятьсот пятьдесят восьмом году памятник был украден и в течение 8 месяцев и 11 дней гром-камень стоял налегке.

-  Украден, вы говорите? Да быть того не может!

- Многое из того, чего быть не может, было. И происходило не раз.

Но позвольте: почему же об этом ничего никто не знает? Существует радио, пресса,  раздел нарочно не придумаешь наконец. Нет, Вы шутите. Сознайтесь, что шутите. Где-где, а в Москве (а я, как Вы догадались по выговору без акцента, москвич) если бы Медный Всадник украли, об этом знали бы в первую очередь. знаете как это бывает? Из уст в уста,  слово за слово… Об официальных каналах я уже не говорю. Если бы медный всадник украли, как бумажник или часы, об этом в Политбюро обязательно знали бы. А о Лубянке, в которой всё знают, и говорить нечего.  Да и зачем памятник такого размера красть? Нормальному человеку такое и в голову не могло бы прийти.

- Зачем- это особая история. А украсть Медный всадник как оказалось можно. В некотором смысле даже проще, чем колье или же портсигар. Ведь после того, как его украли, никто этого даже и не заметил!

-То есть как?

- А вот так: не замечали и всё.

- Ээээ, батенька, тут позвольте вам не поверить.Медный всадник это такая глыба, такая всемирно известная Махина, что ей исчезновение не может пройти незамеченным.

- Простите меня, видимо, я недостаточно точно выразился. Разумеется тысячи людей видели, что Медного всадника на месте нет. Но каждый отмечал это про себя и думал, что так надо зачем-то: может быть взяли на реставрацию, может быть на киносъемки, может быть решена перевести его в Москву а на освободившемся месте возвести что-нибудь более современное. Обком Партии, например. Памятник Гагарину. Дорогому Никите Сергеевичу верхом на вздыбленном автомобиле. Или ещё кому то.  Да мало ли всего! О том же, что Медный всадник может быть украден ни одному нормальному человеку в голову прийти не могло. В самом деле: зачем?

- Допустим. А заинтересованные организации? они куда смотрели?

- Друг на друга конечно. Одна заинтересованная организация думала, что Медный Всадник взяла другая заинтересованные организация. И так по кругу.

- Вы шутите юноша Право шутите. Вы просто разыгрываете меня. Ну скажите, что вы шутите. Ну сознайтесь!!

- Молодой ленинградец посмотрел мне в глаза, но веселья я в них не увидел. Напротив: они были серьезны и как-то по-особому строго грустны.

- Допустим я пошутил. Но разве это что-то по большому счёту меняет?

 Я посмотрел на юношу и почувствовал, как писатель во мне взволновался.

- Теперь я вижу что Вы не шутите. Но как это произошло? Меня интересует детали, подробности, проникновения в суть. Я видите ли я член союза писателей. Литератор с сенсационным уклоном.

Молодой человек обозрел меня с любопытством. Как осматривают красивую девушку. Или же Эрмитаж.

- Увольте. Пусть Вам расскажет об этом кто-то другой. Спросите любого Ленинградца на улице.  Тогда Вы, может быть, мне поверите.

- А я хочу чтобы Вы. Только Вы. Уж коли заговорили.

- Не стоит. Ответственность чересчур велика А вдруг я упущу какую-нибудь деталь или же искажу чего-нибудь имя отчество…

Это пустяки. Всё равно фамилии я  изменю, организации зашифрую, а детали придумаю сам.

Молодой Ленинградец зримо и театрально заколебался.

- Ну что ж, если столичный гость настаивает, пожалуй расскажу что знаю. Но при одном условии. Если вы хоть раз усомнитесь в моём рассказе или перебьёте меня, я прерываю повествование.

- Договорились - не торгуясь согласился я, ударив для закрепления договора с собеседником по рукам, и приготовился слушать.

 

 ***

 

Две симпатичные девочки из Общества Охраны Исторического Наследия совершали очередной обход с целью проверки сохранности исторических зданий и монументов, представляющих непреходящую художественную ценность. Одна из красоток при исполнении держала толстый блокнот, другая смотрела по сторонам. И обе они вели неторопливые беседы о личной жизни, Которые, впрочем, ничуть не мешали добросовестному исполнению ими своих служебных обязанностей. Так что если бы вдруг на месте не оказалось Петропавловской крепости или, скажем, Шпиль Адмиралтейства переломился бы надвое,то это было бы ими тотчас замечено и отмечено прочерком в соответствующей графе ведомости. После чего к делу подключились бы соответствующие инстанции. Что впрочем совершенно исключено. Ибо никогда еще Петропавловская крепость не сходила со своего места, а шпиль с корабликом на макушке добросовестно стоял вот уже больше 150 лет, подпирая подобно Атланту низкое Ленинградское небо, покрытое облаками.

Беседа текла неторопливо и величаво подобно Неве, вдоль левого берега которой совершали дозорный обход наши обворожительные подруги. Обходя владенья свои, принадлежащие государству.

Впрочем обстановка располагала к темам возвышенным, а потому и разговор происходил возвышенный или (как теперь принято говорить) на уровне мировых стандартов.

- А он что?

 А он говорит: давай не будем.

- А ты что?

- А я говорю: Петропавловская крепость одна.

- На месте.

-Ставлю галку. А я говорю между нами всё кончено.

 - А он что?

- А он говорит: ты ещё об этом пожалеешь.

- А ты что?

- А я говорю: нисколечки.

- Так прямо и отрубила?

- Ага!

- А он что?

- А он говорит: ростральные колонны две.

- На месте.

- Ставлю галку. А он говорит: мне это надоело. Понимаешь? Ему надоело. Не мне, а ему!

 - А ты что?

 - а я говорю: Медный Всадник один.

- Медный Всадник, Медный Всадник… Галка, да где же он?

- Кто?

- Да Медный Всадник!

В самом деле: на Гром-Камне не было ни коня, ни Петра. Не было на нем Медного Всадника. Девочки дважды обошли вокруг знаменитого места, но сомнений быть не могло: гром камень был пуст, как ящик с водкой, хранившийся на складе, в котором поработали маляры.

- Наверное, взял кто-нибудь – догадалась одна из девушек. Не та, что ставила галочки, а та, которую Галкой звали.

- Кто же его мог взять?

- Ну мало ли. Какие-нибудь реставраторы.

- А в блокнот что писать будем?

- Ставь прочерк. Там разберутся. А ты что?

- А я говорю: ИсааКиевский собор – один.

- На месте.

- Слава Богу. В смысле я хотела сказать слава КПСС.

- Так что же ты говоришь?

- А я говорю: ладно. Так и быть, но чтобы в последний раз…

 

Перенесемся мысленно в стены той самой организации, в которую поступила информация об исчезновении Медного Всадника, и незаметно заглянем в окно той самой комнаты, где эта информация покоится. Даже беглый осмотр обстановки не может не вызвать восхищения: на лицах одного усатого мужчины и восьми женщин, сидящих за столами лицом к мужчине (очевидно затем, чтобы мужчина мог в любую минуту проверить, чем каждая из женщин занята в настоящий момент) не было и тени волнения. Безмятежнейшее спокойствие, о котором могут только мечтать индийские йоги и брахманы восточной Азии было начертано на них. Каждая из женщин неторопливо занималась своим делом: кто чтением книги, кто росписью глаз, кто вязкой полувера, настолько неторопливо, что возникала уверенность в большом запасе времени для производства множества дел, лежащих на их жилистых женских плечах. Не вызывало сомнения, что каждая из них представляла собой в будущем гордость геронтологии, ибо судя по той медлительности, с которой они разбирали бумаги, каждая из них собиралась в будущем бросить перчатку Мафусаилу. Между тем, хотя прошло уже три недели с тех пор, как две простые героини нашего рассказа обнаружили исчезновение Медного Всадника, страсти по этому поводу не только не затухали, но еще и не вспыхнули. Впрочем, внимание. Усатый мужчина поднимает брови. Подзывает к себе одну из уже знакомых нам девушек. Задает ей решительный вопрос. Давайте незаметно приоткроем форточку и прислушаемся.

- Что это у тебя тут за прочерк, Галя?

- Где?

- Вот. В графе МЕДНЫЙ ВСАДНИК.

- А… Так нет медного всадника, потому и прочерк.

- Как это нет?

- А так. Нету и всё.

- И ты до сих пор не выяснила, кто его взял?

- Борис Борисович, почему я должна выполнять работу Анны Андреевны? Не мое это дело связываться и выяснять. Понимаете? Не моё!

- И то правда. Садись. Работай.

Усатый мужчина глубоко вздохнул. Горестно вздохнул. Сокрушенно так, как будет всю безалаберность этого мира хотел вдохнуть в себя и внутри себя сохранить, очистив Вселенную от скверны. Но не удержался и выдохнул ее в мир вновь, но выдох у него получился не простой, а многозначительный. Ибо была в этом выдохе забота об общем деле.

- Анна Андреевна, голубушка, напишите письмо в реставрационные мастерские. Наверное, это они.

Женщина, восседавшая за третьим столом в правом ряду, поджала губы.

- Борис Борисович, вы же знаете, я же просила, я скоро ухожу.

- Знаю, знаю. Но письмо написать Вы успеете?

- Не знаю право как будет со временем. Я же просила вас, Борис Борисович, уволить меня. Уволить не с места работы, а от всего этого. Неужели нельзя потерпеть? Вот уйду я – и всем вам будет без меня спокойно и радостно.

Произнеся эту филиппику, Анна Андреевна всхлипнула.

- И все-таки, Анна Андреевна, составьте, пожалуйста, письмецо как Вы это умеете, и принесите на подпись мне. А потом и отправьте. В конце концов, кто из нас здесь начальница: Вы или я?

Прошла неделя-другая. Потом еще две недели. И еще полтора месяца. Место действия прежнее. Сцена вторая. Те же, кроме Анны Андреевны.

УСАТЫЙ МУЖЧИНА: Анна Андреевна…. Анна Андреевна..........

ГАЛЯ: Борис Борисович, Анны Андреевны нет.

УСАТЫЙ МУЖЧИНА: Где же она?

ГАЛЯ: Она ушла.

УСАТЫЙ МУЖЧИНА: Куда?

ГАЛЯ: В декрет.

УСАТЫЙ МУЖЧИНА: Давно?

ГАЛЯ: Два месяца назад.

УСАТЫЙ МУЖЧИНА: В самом деле? А я и не заметил. Как быстро время летит… Галочка, посмотри там у нее в столе или же на столе, нет ли там чего-нибудь насчет Медного Всадника?

ГАЛЯ: Борис Борисович, Вы же знаете: не моё это… Сейчас посмотрю.

(пауза)

ГАЛЯ: Вот, Борис Борисович.

УСАТЫЙ МУЖЧИНА: Читай.

ГАЛЯ: "В ответ на ваше… от такого-то такого-то сообщаем, что в текущем пятилетии Медный Всадник нами не реставрировался., не демонтировался и с громкамня не уносился. Капитальный ремонт Медного Всадника без отрыва от пьедестала намечен на 1981 год. Директор. Главный бухгалтер."

УСАТЫЙ МУЖЧИНА: Интересно.

Усатый мужчина оперся руками о голову, по форме приближающейся к кубу, то есть именно такой, которую в античные времена оторвали бы с руками и ногами от туловища, ибо параллелепипед считался идеалом черепа. И стал ритмично сжимать и разжимать пальцами кожу на лбу, то разглаживая, то вновь образуя морщины. Трудно было не залюбоваться им в эту минуту, зримым воплощением напряженного мышления.

УСАТЫЙ МУЖЧИНА: Вот что, Галя. Пошли ка ты запрос на Ленфильм. Однажды они разобрали Дворцовый пост и перенесли двух коней с Аничкова Моста к Волкову Кладбищу, чтобы снять уголок старого Парижа. От этих киношников можно ожидать чего угодно. 

ГАЛЯ: не мое это дело, Борис Борисович, писать официальные письма. Да и не умею я это.

УСАТЫЙ МУЖЧИНА:Составь как можешь. Заполни конверт. Принеси мне на подпись. А пошлю уж я как-нибудь сам. Вот этими моими руками.

Не прошло и 20 дней, как с Ленфильма пришел ответ на шести страницах. Краткое содержание которого таково:

"Памятник, стоящий во дворе студии, является копией скульптора первой категории товарища Пастельного Х.Р. Которая к монолиту товарища Фальконе прямого и косвенного отношения не имеет."

Ознакомившись с опусом, усатый мужчина на минуту принял свою излюбленную позу зримого раздумья, после чего решительно закомандовал:

- Галя, Тоня, Марфа Исаковна. Письма – в архитектурное управление, в Ленпроект, в пожарную охрану и органы безопасности. Форма номер четыре. Представить на подпись через четыре часа. После чего немедленно разослать.

- Вы забыли о министерстве Культуры, Борис Борисович. - тихонечко подсказала красавица-секретарша Леночка. Бюст которой мог бы украсить Третьяковскую Галерею, если б был не натуральный, а мраморный. 

- О Министерстве Культуры? При  чем тут Министерство Культуры? 

- А продажи национального достояния за рубеж? 

- Потише шепчите, услышать могут. На дворе разоблачение культа Сталина, а не тридцатые годы. И если я Вам доверительно сообщил услышанное в кулуарах XX съезда, то это не значит, что Вам, Елена Евгеньевна, дозволено об этом шептать самой. 

- Как вы могли обо мне подумать такое, Борис Борисович, я ж комсомолка. Но Может быть решением Политбюро или другого вышестоящего Органа Медного всадника решено было перевезти из Ленинграда в Столицу? В таком случае нашу подведомственную организацию могли и не информировать. 

- В Москву? Очень возможно. А почему бы и нет? Но где его поставили? В Кремле? Тогда почему без гром-камня? Ксюша, пошли запрос в министерство Культуры. А ты Леночка, просмотри центральную прессу. Может быть Медный Всадник уже украшает Красную Площадь на каком-нибудь Лобном Месте, а мы прозевали. 

- И на Лубянку запрос послать?

- Лубянку пока вовлекать не будем. Пока будем проводить поиски пОнизу. 

- Еще одна версия законной пропажи Медного Всадника. - подала голос Марфа Исаковна - Может быть он и не пропал вовсе, а послали его полпредом на Советскую Выставку в Брюсселе, которая как раз сейчас в Бельгии открывается?!

- Глупости. Зачем компетентным органам на выставку посылать нашу национальную гордость? 

- Чтобы затмить Атомиум ². Тем более, что прецедент был. Рабочего и Колхозницу Мухиной ведь поставили перед павильоном Нашей Страны на предыдущей всемирной выставке в Париже 1937-ого года ³. Так может, традицию продолжают, а к концу года творение Фальконе вернут на прежнее место? Обмен картинами между музеями дело обычное. Так почему бы обмен памятниками не начать? Мы им Петра Первого, а они нам Давида Микельанджело из Флоренции. Статую Свободы из Америки. Или Эйфелеву Башню к примеру. Которые Наши Скульпторы - уверена - к наступлению Третьей Стадии Коммунизма по размеру затмят!

- Толковая мысль. Согласно которой в пропаже Медного Всадника с пьедестала нарушения Социалистической Законности нет. А всё чин-чинарём. Чего ждете, разинув варежки? Рассылайте запросы. 

 

Не прошло и месяца как на стол Борису Борисовичу были положены четыре письма разных цветов, но вполне идентичного содержания. Борис Борисович внимательно ознакомился с содержанием каждого документа и поднял брови. В комнате, славившейся образцовейшей тишиной, впервые за много лет родился шум. Понемногу шум перекинулся на другие комнаты, и скоро все громадное здание гудело, как паровозное депо в день получки.

- Товарищи – говорили сотрудники друг другу на ухо – где Медный Всадник, стоящий в нашей организации на учете? Его что, стибрили?!?!?!

Народ был прав. Медного всадника на Гром-Камне не было. Скульптура исчезла бесследно, как отметка о первом браке у злостного разведенного алиментщика, после каждого очередного развода расчетливо терявшего паспорт. Многочисленные перекрестные звонки во все мыслимые и немыслимые инстанции не дали результатов решительно никаких. Спешно созданное совещание всех заинтересованных лиц, включая Компетентные во всём Органы, прочно встало перед дилеммой: либо обратиться за помощью в уголовный розыск, либо списать Медный всадник с баланса. Обе точки зрения имели своих сторонников, и обе имели свои плюсы и свои минусы (причем, как это регулярно бывает, плюсы одной точки зрения являлись минусами другой). Но после долгих дебатов собрание единодушно приняло решение обратиться за помощью в уголовный розыск. Причем голоса за и голоса против разделились почти поровну.

 

***

 

Два бодрых молодых человека в штатском, похожие друг на друга, как пятиэтажные красавцы, построенные по инициативе дорогого Никиты Сергеевича, и совсем не похожие ни на Шерлока Холмса, ни на инспектора Мэгре, ни на Джеймса Бонда, ни даже на майора Пронина из анекдотов ,произведенного в подполковники - два обыкновенных молодых человека, каких у нас миллионы и миллиарды, разве что плечи у этих пошире, чем у остальных миллиардов, и глаза у этих поголубей - выслушав сбивчивый рассказ Бориса Борисовича, дружно переглянулись и дружно подмигнули друг другу. С той только разницей, что тот, кто сидел справа, подмигнул левым глазом, а тот, кто сидел слева, подмигнул правым. После чего майоры в штатском одновременно посерьезнели и сообщили, что преступник несомненно матерый. 

И ничего более. То есть никаких версий!

- Дело – говорят – трудное, но нам оно по плечу. Как говорится, и не такое… Вот пожалуйста. Дело номер КМ-167. В городе Звонске пропал четырнадцати этажный

- неужто дом?

- Берите ребятушки выше: четырнадцатиэтажный небоскреб.

- То есть как пропал?

- очень просто. С жильцами и общественными удобствами.

- Поразительно.

- Не видим ничего поразительного. Время сейчас такое. Тайны ядрёной энергии раскрываем, хотя они у нас во где сидят (показывает на свое горло). Ну и до медного всадника доберемся.

Старшие для организации Бориса Борисовича смежники дружно качнули головами, по два раза каждый – вправо-влево-вправо-влево. После чего их симпатичные головы вновь приняли исходное симметричное относительно плеч положение.

- Ну и как? Нашли небоскрёб то?

- А то как же! Стоял себе, как ни в чём ни бывало, в городе Халатинске, за тысячу километров от места первоначальной постройки.

- И никто ничего не заметил?

- А как тут заметишь? Города ведь эти построены по одному типовому…

   А вот ещё дело. В Азербайджане пропала папиросная…

- Лавка?

- Фабрика.

- С людьми?

- На этот раз люди оказались на месте. Директор приговорён к высшей мере: к переводе на другую работу. Сторож и кладовщик получили по пятнадцать лет строгого режима условно, остальные преступники осуждены на десять лет исправительных лагерей, по амнистии продолжая работать. А знаете почему? Потому что Советский Суд – самый гуманный в мире к тем, у кого есть связи и родственники на самом верху.

Теперь взгляните на эту папку. На могучей сибирской реке пропала плотина гидроэлектростанции мощностью сорок миллионов киловатт!

- Кто же унес такую громадину? И куда?

- Одному, даже очень матёрому преступнику, таое пока не под силу. Там поработала банда. Расхитители народного добра шесть лет разбирали плотину, после чего по кирпичику и по железобетонному блоку переносили сквозь проходную… Пришлось-таки голову поломать! Бессонные ночи и всё такое.  Славное было дело. КМ-5231.

- А что означают буквы КМ?

- Кража масштабная. Но дело не только в масштабе. Дело в народной смекалке. До тех пор, пока существуют нечистые на руку граждане, которые хотят жить лучше, чем остальные, даже за сохранность вершины горы Казбек ручаться нельзя. Чего только в СССР не крадут? Бумажники, фабрики, кошельки, высотные здания, зонтики, города…

- Неужели и города?

- Дело номер КМ-7559. Впрочем, пока оно не закончено, говорить о нём – значит нарушать совсекретный режим. Но вернемся к нашим баранам. В смысле а) Медному Всаднику, который украден с б) Гром Камню, который украден не был. 

Молодые люди достали из сейфа бланки, на каждом из которых крупными синими буквами было начертано как высечено в граните: ДЕЛО О ПРОПАЖЕ.

- Открываем дело за номером КМ-12577. Так что, говорите, у вас пропало?

- Памятник.

- Кому или чему?

- Петру Первому.

- Фамилия имя отчество.

- Чьё?

- Изваянного.

- Романов Петр Алексеевич.

- Год рождения.

- Простите, Вас интересует год рождения государя или год изваяния монумента ему?

- Если бы мы знали,что нас интересует, мы бы не задавали вопросов вам. Место рождения?

- Чьё?

- Изваянного.

- Наверное, Санкт-Петербург.

- Социальное происхождение.

- Не понимаю.

- Кто был отец изваянного? К какому сословию и классу принадлежал?

- Царь.

- Пишем: из служащих. Кстати нечто подобное нас уже было. Если памятник пустили на переплавку, его можно трактовать как возобновление раскулачиваний. И продолжение разборок с царской семьей, принесшей народу неисчислимые беды. С памятником Александру Третьему, запрятанному во двор Русского Музея, так уже было. Национальность?

- Как вам сказать…Родословная у Романовых интересная.

- Но человек он был по убеждениям наш?

- Бесспорно.

- Православный или еще какой веры?

- Антихристом многие почитали.

- Значит, опередил время Воинствующего Безбожия. Так и запишем: русский. Место работы?

Борис Борисович замялся.

- Видите ли, у царя Петра Алексеевича не было постоянной работы. И плотником был, и каменщиком, и бомбардиром.

- Выходит летун.

Впервые за много лет руководящей работы Борис Борисович внутренне содрогнулся.

- Назвать царя Петра Великого летуном было бы, пожалуй, несправедливо к покойному.

- Так может он тунеядец? Существовал на нетрудовые доходы?

- Пожалуй что так. На нетрудовые конечно, как все цари. Но всё же… Трудился не покладая рук. Как результат деятельности основал этот город.

- На нетрудовые доходы или на трудовые?

- А вот это не знаю.

Молодые люди, стриженые и одетые одинаково, с таинственным видом что-то записали в дело, одновременно двигая перьями, как в зеркале, в котором пространство не отражалось, а сдвигалось без изменения, и от этой таинственности Борису Борисовичу почему-то стало не по себе.

- Занимаемая должность?

- Государь всея Руси, думаю.

- Пиши: руководящий работник. Имеет ли родственников за границей?

- Да почитай все его ныне живущие родственники за границей. Включая потомков, которые избежали народного гнева.

- М да… Дело скверное. Перейдем к особым приметам.

Борис Борисович оживился.

- Понимаете, этот памятник – он единственный в своем роде: человек на вздыбленной лошади. Другого такого нет в целом мире.

- Понимаем. Но нам этого мало. Скажем, вот этот ваш пиджачок тоже единственный в мире, а укради его кто-нибудь – разве от этого найти его было бы легче? Уникальность не друг, а враг оперативного следователя. Если бы медных всадников было много, то хотя бы один из них найти было бы несравненно проще. Логически рассуждая.

Возражать против столь безукоризненно логического построения Борис Борисович, номенклатурный работник с тридцатилетним партийный стажем, не стал.

- Сколько вещей украдено?

- В смысле.

- Скажем, если у вас украли два чемодана, в этой графе пишем два. Если украдены три произведения Рембрандта, в этой графе пишем три.

- Не знаю, что и сказать. На памятнике были изображены лошадь и человек. Не считая змеи.

- Что еще за змея? Зачем змея?

- Зачем не знаю, но убеждён: змея как существо реакционное является символов враждебных прогрессивным преобразованиям сил.

- Так сколько штук общественного достояния преступно украдено у государства: две или три?

- Выходит три.

- Опишите приметы памятника. Сделав особый упор на особых приметах.

- Приметы украденного такие. Царь сидит на коне, а конь вздыблен, потому что его кусает змея.

- Это не приметы для следователя. Лошадь наверняка опустилась на передние лапы, а змея наверняка уже уползла.

- Вам, следователям, виднее.

- Какой рост похищенного?

- Памятника или оригинала?

- Обоих.

- Оригинал был ростом больше двух метров. Насчет роста памятника попробую уточнить.

- Вот это полноценная примета. Каковой она станет после того, как Вы ее опознаете. Цвет волос?

- Видите ли, он в некотором отношении из меди.

- А какой цвет меди?

- Вроде бы бронзовый... Хотя среди цветов бронзового цвета как будто нет. 

- Понятно. Пиши: волосы желтые.

- Скорее зеленые – уточнил Борис Борисович, почесав перед этим в затылке.

Примерно через часа полтора подробное описание пропавшего было составлено, и стриженые друг под друга молодые люди зачитали составленный ими текст, который они аккуратно отпечатали на странице, начинающейся заголовком: НАЙТИ ЧЕЛОВЕКА.

 

ПРОПАЛ МЕДНЫЙ ВСАДНИК. ПРИМЕТЫ: МУЖЧИНА ВЫСОКОГО РОСТА, В ПЛЕЧАХ КОСАЯ САЖЕНЬ, ВОЛОСЫ ЗЕЛЕНЫЕ, ИЗ МЕДИ, ВЕРХОМ НА КОНЕ (МЕРИН-ЧЕТЫРЕХЛЕТКА), ВМЕСТЕ С ПОКУСАВШЕЙСЯ НА ПОКУСАНИЕ ИХ ОБОИХ ЗМЕЕЙ. В ПОСЛЕДНИЙ РАЗ ТРОИЦУ (ЦАРЯ, ЗМЕЮ И ЕГО ЛОШАДЬ) ВИДЕЛИ НА ПЛОЩАДИ ДЕКАБРИСТОВ ПРИБЛИЗИТЕЛЬНО ПЯТЬ МЕСЯЦЕВ НАЗАД. ПОСЛЕ ЧЕГО ВСЕ ТРОЕ БЕССЛЕДНО ИСЧЕЗЛИ. СВИДЕТЕЛЕЙ ИСЧЕЗНОВЕНИЯ ПАМЯТНИКА, А ТАКЖЕ ЗНАЮЩИХ ЕГО МЕСТОНАХОЖДЕНИЕ ЛИЦ, ПРОСИМ СООБЩИТЬ КУДА СЛЕДУЕТ

– и далее следовали адрес Литейный Четыре и телефон.

 

Молодые люди нажали на кнопку, и в комнату вошли еще семь точно таких же молодых людей, стриженых друг под друга. С которыми хозяева кабинета немедленно смешались до полной неотличимости. После короткого разговора между девятернёй семь молодых людей как по команде – а может быть именно по команде – вышли в разные двери, оставив двоих, причем я ни за что не рискну утверждать, были ли оставшиеся двое теми же самыми, или новыми, которые заступили на смену на смену им.

 

***

 

Первые ласточки не заставили себя долго ждать. Разумеется, это были свидетели, которые могли бы под присягой подтвердить, что они ничего не видели. Точнее собственными глазами видели отсутствие Медного Всадника. Уже через час с четвертью из свидетельских показаний стало ясно, что медного Всадника на его месте не стало как минимум с декабря, ибо нашлись граждане, которые не видели его уже в новогоднюю ночь, потому что плясали на гром камне кадриль. В восемнадцать часов сорок четыре минуты по Московскому Времени позвонил гражданин, скромненько сообщивший, что он лично присутствовал при умыкании бессмертного творения Фальконе. За ним немедленно была послана Волга (чтобы не пугать воронком), но за время, пока она ехала с драгоценным живым грузом то есть свидетелем, объявилось еще шестеро очевидцев происшествия. Сопоставляя их показания, в общих чертах, которые, как известно и являются истинными чертами всякого происшествия, картину кражи Медного Всадника можно было восстановить следующим образом. 11 декабря, примерно в два часа пополудни, к памятнику подъехали подъемный кран и грузовик с рабочими, начавшими подготовительные работы. После чего все: Медный Всадник, грузовик, кран и рабочие уехали в направлении Дворцового Моста. Где следы их затерялись надежно и как решили бы пессимисты, безнадежно.

Несколько граждан утверждало, впрочем, что если бы им показали воров, то они узнали бы их, потому что лично помогали грузить скульптуру, проявив тем самым завидную бдительность и бескорыстие в деле охраны памятника от поломки. Особый интерес представили показания постового милиционера, совсем еще зеленого деревенского пацана, который сообщил важную особую примету преступников, а именно: оба они регулярно употребляли нецензурные выражения, причем шофер шепелявил, а водитель не выговаривал букву Д. А обратил он на это внимание потому, что перекуривал вместе с ними под своей плащ-палаткой, укрывшись от мерзкого декабрьского дождя. Когда же паренька-спросили, почему он не потребовал у преступников документов, тот искренне удивился и ответил в том смысле, что если спрашивать документы у всех, кто что-то увозит или привозит, то патрулировать Александровский Сад будет решительно некогда. Кстати, как раз сегодня рабочие начали разбирать мост Лейтенанта Шмидта, и он просит его отпустить, потому что разбирающие говорят, что намечается капитальный ремонт пролета, но после такого случая можно ожидать всякого, а если он поторпится, то уверен, что успеет добраться до вроде бы намеченного к ремонтированию моста до того, как баржи увезут вниз по течению последний бык.

К ночи на смену молодым людям пришла новая пара следователей, до того похожая на первую, что человек неосведомленный мог бы ошибочно предположить, будт их размножают почкованием. К этому времени прекрасные усы Бориса Борисовича, в обычное время решительно устремленные вверх, поникли и его великодушно отпустили домой, заверив, что рано или поздно памятник найдется наверняка. За исключение того случая, в котором его уже переправили на металлолом цветного металла. За которые при такой массе памятника преступники могли выручить денег достаточно, чтобы на них приобрести мотоцикл ИЖ.

Вопреки опасениям Бориса Борисовича, в ту ночь комары ему не приснились. Относительно судьбы Медного Всадника он был спокоен, как спокойна за судьбу старого пуделя, отдавшая своего любимца в хорошие руки старушка, готовящаяся переселиться в мир иной, не подозревая, что ее дорогой пудель там ее уже дожидается, потому что новые владельцы, которым он мешал лаем, отдали его в живодерню.

Тем огорчительнее было то, что в половине пятого ночи Борис Борисович был безапелляционно разбужен телефонным звонком, как солдат по тревоге, и знакомый величавый баритон беспристрастно сообщил ему, что памятник найден и что забрать его можно под расписку с девяти утра до шести вечера в любой день кроме воскресенья и пятницы. Усатый мужчина перекрестился и, повернувшись на левый бог, заснул сном праведника. Причем с уст его не сходила ясная улыбка, которой мог бы позавидовать даже Будда.

 

***

В народе говорят: беда никогда не приходит одна. На этот раз вопреки поговорке, к Борису Борисовичу пришла вторая радость. В половине седьмого телефон затрезвонил вновь и, сняв трубу, Борис Борисович вторично услышал знакомы размеренный голос.

- Могу вас образовать. Нашелся еще один Медный Всадник. Теперь их у нас два.

- Как два?

- Так. Два медных всадника.

- Совершенно одинаковых?

- не совсем. Один побольше, другой поменьше.

Борис Борисович старательно протер глаза.

- Не может быть.

- Приедете увидите сами.

Через десять минут усатый мужчина ворвался в дверь хорошо знакомой организации, как бригада столяров в винный магазин за две минуты до его закрытия на обед.

- Получайте своих медных всадников – улыбаясь, сказали безусые дежурные. Ласково сказали, хором и в унисон – сказывалась многолетняя выучка. – Один во дворе, другой на автостоянке.

- Мне это безразлично – ответствовал обладатель усов, рассуждая примерно так: один из Медных Всадников конечно подделка. Но уж другой то…

На улице моросил дождик. Лиловые облака стремительно неслись по черному небу, а из-за них, тщетно пытаясь остаться незамеченной, с любопытством выглядывала луна. Буйные тени носились по мать-земле, однако тела, которые их отбрасывали, были скрыты во мгле: вселенная казалась миром теней и тени безраздельно властвовали над предметами, как это нередко бывает ночью, когда из-за недостатока зрительной информации непомерно большое занчение приобретают тени, шепот и шорохи, которые при солнечном свете сразу же отступают на второй план.

Неудивительно поэтому, что как только молодцеватые дежурные дружно включили свои карманные фонарики и, пошарив лучами по двору, осветили ими скульптуру, тени сразу же оступили и вместо них на первый план вышел усатый мужчина. Он радостно рванулся к скульптуре, после чего остановился, пригляделся и содрогнулся.

- Что это?

- Как что? Медный всадник.

- Нет. Это не он.

- Да уверяем Вас, он самый.

- Нет. Это абсурд. Вы медный всадник своими глазами видели?

- А зачем? Пока его не украли, для нас как профессионалов и сыщиков он интереса не представлял.

- Но это не медный всадник.

- Почему вы так уверены?

- Потому что он без коня.

- Понимаю и объясняю. Коня привезут к вечеру.

- И все равно – это не он.

- А мы говорим что он. Если органы говорят что-то, то ни не ошибаются никогда. Кстати обнаружили скульптуру механизаторы совхоза КРАСНАЯ ГРЯДА, в саду перед зданием сельского клуба. Когда ночью возвращались для запасывания опохмелкой.

- Послушайте. У Фальконе медный всадник одет. Понимате? А это тело голое. В купальных трусах.

- Действительно странно. Неужели преступники сняли с царя одежду? Ну погодите, мерзавцы, перед лицом суда это отягчающее обстоятельство вас на пожизненное перетянет.

- И потом, у Петра Алексеевича руки были свободны. А у этого субъекта в руках весло.

- Пустяки. Вчера на коне, сегодня в олимпийской регате.

- Послушайте. Я понимаю,что органы не ошибаются. Но все такие медный всадник. Слышите: медный. Он вываян из меди. А это… Это же гипс.

- Сразу видно, что вы не из нашего ведомства. Исходя из особенностей ленинградского климата, можно наверняка утверждать, что памятник простоял под дождем не меньше семидесяти семи лет.

- Допустим.

- И вы полагаете, что за все это время медь не могла с него смыться?

Усатый мужчина тупо уставился на лица советских Шерлоков Холмсов. Точнее на то, что в Советском Союзе принято называть лицами. 

- Хорошо – мрачно согласился он. – Допустим, что коня приведут к вечеру. Допустим, что медь смылась. Допустим, что в руках у государя Петра Алексеевича весло (последнее очень могло быть, потому что царь был корабелом). Допустим, что преступники раздели памятник. Но вы всмотритесь внимательно в половые особенности тела изваянного. Это же женщина!

- Женщина?

- Ну да. Женщина с веслом. Гост-56Б. Тираж двести тысяч экземпляров. Это я вам как руководитель департамента охраны памятников официально могу подтвердить. За своей подписью. Которую тут же и подмахну.

Молодые люди с такими патриотичными лицами, что хоть на Доску Почета вешай обои, дважды обошли вокруг скульптуры, причем один из них сделал два витка по часовой стрелке, а другой против. Вторично, а затем и третично встретившись лицом к лицу и нос к носу, они осветили друг друга фонариками и почесали в затылках, причем из двух возможных затылков каждый из них почесал не чужой, а свой собственный.

- Изменение пола статуи? Таких преступлений с СССР еще не было. Хотя.., Впрочем… Версия не лишенная. Но сначала давайте посмотрим второй экземпляр этого всемирно прославленного оригинала.

Предчувствуя недоброе, усатый Борис Борисович проследовал за молодцеватыми сыщиками из убойного (сами понимаете отдела, а не камеры по убою скота), и шел до тех пор, пока сопроводители не уперли его в глыбу мрамора.

- Дальше идти некуда – подумал номенклатурный человек и поднял глаза к небу. Высоко над ним, четко вырисовываясь на фоне мятежных ленинградских облаков, виднелись копыта коля, а еще выше высилась горделивая голова, увенчанная лавровым венком. Несмотря на ракурс, какого никогда не встречал, ББ мог бы поклясться, что где-то он её уже видел. С юношеской ловкостью номенклатурный мужчина вырвал из рук ближайшего из убойных фонарик и осветил пьедестал. Дрожащий на легком предрассветном морозце луч света бестрепетно выхватил из темноты буквы, на которых ББ к своему превеликому ужасу составил слова: "ПРАДЕДУ ПРАВНУК".

Сердце Бориса Борисовича упало, как барометр. Молодой человек без фонаря пытливо смотрел ему в глаза. Молодой человек с фонарем смотрел ему в глаза тоже.

- Это… Это не он.

- Как? И это не Петр Первый?

- Петр. Но не тот.

- Петр второй, что ли?

- Это памятник Петру Алексеевичу стоит возле Инженерного замка. И я не понимаю, кто позволил Вам сдвигать его со своего места без уведомления в письменном виде меня. Да еще с пьедесталом.

- Кто позволил не знаю, скорее всего это была личная патриотическая инициатива шоферов тринадцатого авто-строительного управления. Они и телефончик оставили. Если потребуется, еще какого-нибудь разыскиваемого привезут. Само собой, бескорыстно и на общественных…

В течение следующих четырех часов на Литейный Четыре (в просторечии в Большой Дом) прибыло еще четырнадцать Медных Всадников. В том числе шесть настольных копий, четыре коня с Аничкова моста, три гипсовых бюста Суворова, пять дискоболов А ля Мирон и один памятник Богдану Хмельницкому, который был доставлен из Киева в сорока трех ящиках, предварительно аккуратно разрезанный автогеном.

В десять часов утра пришло экстренное сообщение из Рима от резидента Советской Разведки, что медный всадник стоит как ни в чем ни бывало на Капитолии, где под именем конной статуи Марка Аврелия враги Советской Страны показывают его экскурсантам. Версия о переправке памятника заграницу выглядела сомнительной, но соблазнительной, потому было решено немедленно послать в Италию делегацию из шести человек включая Борис Борисовича как эксперта. Который на радостях немедленно поехал в ОВИР ⁴ оформлять себе загранпаспорт.

Когда ББ вернулся в ставший уже родным кабинет на Литейном Четыре, плечистые люди улыбаясь, протянули ему записку.

- Это нашли завернутым в целлофан в щели гром камня ученики 4-А класса двести девяносто седьмой школы. На многое проливает свет, между прочим. Жаль того, что послание преступников почти год пролежало незамеченным. Прочтите. Теперь подлинник мирового шедерва без пяти минут в нашем кармане.

Борис Борисович дрожащими руками развернул записку, надел для верности очки, и прочёл, не веря своим глазам не то от счастья, не то от изумления:

 

МЫ ЗАЛОЖИЛИСЬ НА ПОЛБАНКИ ЭКСТРЫ

 

руки у Бориса Борисовича задрожали, глаза затуманились. Ответственный номенклатурный работник смог продолжить чтение послания воров миру, а стало быть, и ему лично, не раньше, чем снял очки и протер глаза кулаком: 

 

"МЫ ЗАЛОЖИЛИСЬ НА ПОЛБАНКИ ЭКСТРЫ, ЧТО ЕСЛИ МЫ СОПРЕМ ПАМЯТНИК С ЭТОГО ПЬЕДЕСТАЛА, ТО НИ ОДНА СУКА НЕ ЗАМЕТИТ ПРОПАЖИ".

 

- Простите, но это не может быть – воскликнул я, наконец то поймав собеседника на очевидном противоречии. - В 1958 году ЭКСТРА еще не выпускалась. В 1958-ом можно было поспорить на полбанки Московской или Столичной ⁵. При Сталине могли также заложиться на бутылку объемом три четверти литра портвейна или же Солнцедара. Экстра же была подарена народу с наступлением Оттепели. И не раньше! Впрочем это мелочь, деталь. Извините что перебил. Продолжайте пожалуйста, прошу Вас.

- Да я собственно кончил – произнёс молодой ленинградец, улыбнувшись какой-то не столично-московской, и не евразиатско-российской, а типичной ленинградской улыбкой. Какую можно увидеть только в городе Трех Революций и одного Владимира Ильича. 

- Кончили?

- Конечно. Помните наш уговор? Если вы хоть раз усомнитесь в моём рассказе или перебьёте меня, я прерываю повествование.

- Виноват. Признаю свою ошибку. Прошу простить. Даю слово члена союза писателей и журналистов: больше не повторится. Вы со своими рассказами не будете перебиты мной вплоть до Второго Пришествия. Даже в том случае, если последнее на Советской Земле никогда не наступит.

Молодой ленинградец прищурился.

- Вижу что раскаиваетесь чистосердечно. Но я индульгенциями не торгую и отпущения грехов не даю.

Чувствуя, что концовка рассказа ускользает из моих профессиональных рук и ещё более профессиональных мозгов, как ящерица, я встревожился.

- Очень прошу Вас продолжить и завершить. Как писатель, мужчина и человек. Как ответственный номенклатурный работник. Как член партии с 1937 года в конце концов.

- Пустое. Ведь то что я Вам поведал с глазу на глаз и без свидетелей, не история. Это сама жизнь. А главное преимущество жизни состоит в том, что ее можно прервать - как учит Программа Коммунистической Партии - буквально в любой момент.

И ведь что замечательно: до моей неточности с Экстрой, включенной в повествование сознательно, вас не удивило ничто. Вели себе записи, как человек, знающий систему не понаслышке.

- А если я Вас от редакции центральной газеты- такой центральной, что центральнее не бывает - попрошу письменно? И даже наличными заплачу гонорар?!

- Пустое, говорю Вам. Уговор дороже не только денег, на даже нетрудового дохода. А кстати и некогда. За мой приехали.

- Скажите хотя бы, кто были воры (молчание). Понесли ли они наказание, а если да, то какое (молчание). Где нашли Медный Всадник и нашли ли его?

Молодой ленинградец молча смотрел на меня. Губы его кривились, но глаза был печальны, как закат в логове Капитализма Париже, и от его тяжелого взгляда мне стало не по себе. В какой-то момент мне показалось, что обидчивый молодой ленинградец склонен возобновить повествование, но он вдруг вскочил с скамейки и вприпрыжку по-мальчишески побежал наискосок через Адмиралтейскую Набережную к оранжевым Жигулям, за рулем которых сидела шатенка в очках поляроид ⁶. Юная ленинградка смотрела прямо перед собой, ни разу не взглянув на приближающегося к ее авто моего недавнего собеседника. Услышав, что дверца хлопнула, не удостоверившись взглядом хотя бы искоса, с кем едет, она нажала на газ, после чего все трое: жугуль, молодой ленинградец и очки поляроид на небрежно раздетой даме, исчезли, не сдвинувшись с места, а как бы растаяв в манящем лиловом сумраке.

 

Белая ночь отступала, пасуя перед превосходящими силами ночи в обычном смысле этого слова. Стаи туристов куда-то исчезли: не то попрятались по гнездам, как голуби, не то уплыли вверх по Неве, как рыбы, и только влюбленные целовались по-прежнему, упорно не замечая, что их золотое времечко на исходе.

Подняв глаза к небу и увидев прямо над головой Медного Коня с восседающим на нём всадником, я успокоился, но инстинктивно отошел в сторону, чтобы не преграждать неотделимой, как у кентавра, двоице: человеку и лошади - путь. После чего побрёл в направлении Зимнего и Дворцовой.

- Какая странная история – подумал я  почему-то по-португальски. - Украсть кафель - это я понимаю. Украсть шифер. Гараж наконец. Или грузовик апельсин. Но украсть Медного Всадника! … А может быть это я становлюсь стар и потерял не только былой размах, но даже веру в возможность его существования? Да, фантазии у этого ленинградца хоть отбавляй. А что если не фантазия это? Возивший меня по городу с целью ознакомления с памятниками полковник Наших Дорогих Органов из управления КГБ по Ленинградской Области и Ленинграду, показав на мраморных львов, стоящих прямо на берегу у воды, по секрету доверительно сообщил, что один из них два года назад был украден. Чего не замечали полгода, пока случайно не обнаружили этого мраморного хищника полузатопленным рядом с ЦПКО. И это не выдумка, это действительно произошедшая быть. Но украсть Медный Всадник? Такой наглостью может обладать либо человек, обладающий связями на самом верху и чувствующий себя Богом, либо дурак. А если бы и украли, как этого льва. Распространили бы слух, что возили на реставрацию, и никто бы об этом не говорил. Разве что по секрету и на ухо. Но правду ли говорил этот молодой ленинградец? Ничего кроме Экстры в его рассказе сомнений не вызывало. Все с моими знаниями Лубянки с Петровкой, с которыми бок о бок работаю не первый десяток лет, совпадает в деталях. Странно только, что он, если врал, то ни разу не прокололся, не улыбнулся…

 

Прохожих на набережной становилось все меньше и меньше. Только у Адмиралтейства собралось человек восемьдесят, которые, задрав головы, наблюдали за тем, как два верхолаза снимали со шпиля кораблик. Дворники в белых фартуках, как привидения, внезапно появлялись из темноты: они царственно стояли каждый у своей подворотни, опираясь на мётлы, словно последние были скипетрами. Мраморные львы, застыв, как натурщики, привычно позировали, равнодушно уставившись одновременно и в воду, и друг на друга, в то время, как мимо них, перекрыв движение транспорта по Адмиралтейской набережной со всех сторон, два дюжих тягача, рыча от перенапряжения мощностей, куда-то медленно везли Александрийский Столп.

 

Юрий Магаршак

1967 год.

Белая ночь в Оттепель

 

 

ПРИМЕЧАНИЯ:

¹ ОБХСС - Отдел борьбы с хищениями социалистической собственности, в 1937—1946 функционировавший в качестве подразделения НКВД СССР, а с 1946 по1991 год являвшийся частью Министерства Внутренних Дел (милиции в просторечии).

² Атомиум - Главная достопримечательностью Всемирной Выставки в Брюсселе, проходившей 17 апреля по 19 октября 1958 года.

³ Скульптура Мухиной "Рабочий и Колхозница" на Советском Павильоне всемирной выставки в Париже 1937-ого года.

⁴ ОВИР (аббревиатура от Отдел виз и регистраций) — подразделения МВД СССР и союзных республик, существовавшие в СССР и постсоветской России (1991—2005 гг.), которые осуществляли оформление выездных документов для Советских Граждан, выезжавших за рубежи Социалистической Родины временно. А также и навсегда.

⁵ «Столичная» – водка, которая до подорожания 1981-го года стоила 4 руб. 42 коп., а после подорожания – 6 руб. 20 коп. В 30-х годах 20-ого века с подачи А.И.Микояна в СССР было принято решение расширять советский водочный ассортимент, и в 1938 году в СССР была зарегистрирована рецептура новой водки. Именно эту водку активно импортировали на Запад, и если буржуину хотелось действительно советской водки, он брал «Столичную», в связи с чем она "засветилась" во многих голливудских фильмах. Качество экспортной «Столичной», конечно, не шло ни в какое сравнение с внутренней советской и было на несколько порядков выше, но и внутренняя была хороша. Крепость – 40 градусов вошла в пословицы и поговорки, но встречались и вариации в 37,5^о, 45,7^о, и даже 57^о. Как крепость отражалась в цене, и отражлась ли, не припомню. Пилась Столичная в основном за праздничным столом. При соображениях на троих намного реже, поскольку с огурцом и плавленным сырком "Дружба" вкус столичной водки не гармонировал, как и армянский коньяк, елико эти напитки были слишком для этих закусонов изысканны. В парадных и подворотнях в ход шли "Московская" и "Особая" водки, вкус, цена и марка которых к этому случаю более подходили.